Лиза
Здесь вроде бы требовались другие слова —
«Я никого больше ни в чем не виню», —
но она вовремя остановилась. Сказать так —
значит солгать. Она по-прежнему не могла простить
им всем того, как поступали с ней раньше, и наверно,
никогда не простит, однако ей не хотелось ни говорить сейчас
об этом, ни лгать. — Но все теперь в прошлом. Все в прошлом.
Стивен Кинг. Кэрри
Лиза шла в школу. Обычно, эта дорога не вызывала у нее приятных ощущений. Разбитый тротуар, с торчащий, местами, арматурой – множество километров она намотала по нему, за последние десять лет. Туда – обратно, шесть дней в неделю, с перерывами на каникулы и один выходной. Из одной железобетонной коробки, в другую, по старому тротуару, с торчащей из него арматурой. Зимой его засыпало снегом, и двигаться приходилось по узкой натоптанной тропке, летом, после дождя, в выбоинах собиралась вода, и приходилось перепрыгивать маленькие лужицы. Прыг-скок, с бугорка на бугорок. Она росла, влюблялась, разочаровывалась, менялась, только старый тротуар оставался неизменным, из дома в школу, из школы домой. Десять лет…
Лиза не была красивой девочкой. Может быть, милой, но и то с большой-большой натяжкой. Метр шестьдесят, полноватой фигурки, на кривеньких ножках – это явно от папы, которого она никогда не знала. Летчик-испытатель – так всегда шутила мама. Мама у Лизы была человеком веселым, от мамы ей досталось чувство юмора и низко посаженные «рыбьи» глаза. От кого достались неровные, криво растущие зубы, Лиза не знала. Это было и неважно, при общей комплекции, даже голливудская улыбка мало бы чего изменила.
Обычно, некрасивые девушки бывают более умными, природа как-бы компенсирует, но и это было не про Лизу. В кого ей было быть умной?! В папу? Четырежды судимый вор-рецидивист Вася Самсонов вряд-ли был носителем уникального генного материала. Первый приговор получил в четырнадцать, за нападение в подворотне на собственную учительницу математики, когда та возвращалась домой с работы. Сорванным кушем оказались: банка тушёнки, булка хлеба, килограмм макарон, да какая-то мелочь из кошелька. Педагогу, с двадцатилетним стажем, опознать в горе-налетчике своего ученика труда не составило. Суд – этап – колония для несовершеннолетних. Потом, по той же схеме: украл – выпил – в тюрьму, было еще три ходки. Последняя из них закончилась в иркутской тайге, раздробленным позвоночником. За свою короткую, но бурную жизнь, в перерывах между отсидками, Вася успел заделать нескольких детишек в разных городах нашей необъятной родины. Но Лиза ничего о братьях и сестрах не знала, да и про «летчика-испытателя» вспоминала не часто.
Может быть, высокий уровень интеллекта мог достаться Лизе от мамы? Увы, но это было маловероятно, даже гипотетически. Ирина Михайлова блестящим умом никогда не отличалась. Детский дом, штукатурное ПТУ при стройтресте, неожиданная беременность в 17 лет, неизвестно от кого, слишком поздний срок для аборта. А потом километры однообразных серых дней, подкрашиваемых дешевым алкоголем. Растущая дочь, приносившая детское пособие, благодаря которому и появлялся тот самый дешевый алкоголь. Через год дочери 18, пособия больше не будет, но больше и не надо, с циррозом печени, на крайней стадии, она вряд ли протянет больше.
Старый, разбитый тротуар приводит к старому серому зданию. Учреждение среднего (полного) образования № 51. Десять лет это здание было её тюрьмой, пыточной камерой. Десять лет она мечтала разнести его ко всем чертям, сжечь дотла, подобно кинговоской Кэрри. Лиза мечтательно и даже как-то загадочно улыбнулась, слегка похлопав небольшую черную сумку, висящую у нее на плече.
Вот «предбанник», в котором она столько раз ловила «сменку», кидаемую из рук в руки. А вот железная решетка, об которую её били лицом одноклассницы. Просто так, ради прикола. Учителя этого предпочитали не замечать – дети балуются, что с них взять? Сейчас здесь уже не забалуешь – на входе, последние полтора года, сидит охранник. Умудренный сединами, он наблюдает за детьми из-за толстых линз очков.
— Доброе утро, Михаил Петрович!
— Доброе, Лиза! Ты сегодня с багажом – усмехается он, глядя на черную сумку, на плече невысокой девочки из 11А.
— Форма для физкультуры – слегка улыбается она – у нас первый урок физ-ра на стадионе.
— Всё ясно, я пока молод был, тоже любил это дело… — Его уже не слышно, гнусавый голос теряется где-то позади, растворяясь в школьном гаме.
Она идет по школе. Идет гордо, с высоко поднятой головой, улыбаясь! В ней уже трудно узнать ту серую моль, которая ходила по этим коридорам, втянув голову и потупив глаза на пол. Сегодня она смотрит на всё и всех не снизу, а сверху вниз. Она знает то, чего не знают все они – ученики, учителя, работники столовой, седовласый охранник Михаил Петрович, она знает, что идет по этим коридорам ПОСЛЕДНИЙ раз.
Вот туалет для девочек, в седьмом классе её затащили сюда и окунули головой в унитаз лишь за то, что она случайно толкнула в столовой одну из одноклассниц. Потом привязали за волосы к батарее и ушли. А вот 226 кабинет, кабинет истории – из его окна в пятом классе, вытряхнули всё содержимое её сумки – учебники, тетрадки, ручки, карандаши – всё, с высоты второго этажа, улетело в мокрую клумбу. Всем было смешно, кроме неё, разумеется.
Её вообще часто обежали, чтобы посмеяться, скоротать время. Страшненькая, плохо одетая девочка, которая запугана до того, что не может сопротивляться, это же так смешно, не правда-ли? Насыпать земли за воротник, обозвать бомжарой, высыпать содержимое сумки в окно, поиграть в футбол «сменкой» — это же обычные детские забавы, на которые взрослые вряд-ли обратят внимание. А за посмеяться над отстающим учеником, так ещё и спасибо скажут.
Но это всё в прошлом. Теперь у неё есть Артур, а содержимое черной сумки не только заставит обидчиков заплатить по счетам, но и сделает их с Артуром богатыми людьми. Уже завтра её ждет другая жизнь, в которой не будет тюрьмы под номером 57, разбитого тротуара, вечно пьяной матери, насмешек. Всё будет по-другому. Сегодня всё в последний раз, прощальная экскурсия по прежней жизни.
Последняя точка маршрута. Спортзал, раздевалка для девочек, как и ожидалось, все уже переоделись и ушли. Лиза аккуратно поставила черную сумку, достала спортивный костюм, лежавший сверху. Быстро переоделась. Основное пространство сумки занимал черный пакет, с выходящим оттуда тонким кабелем, заканчивавшимся небольшой пластиковой коробочкой. Глубоко вздохнув, Лиза нажала круглую кнопку, внутри что-то тихонько пискнуло — отсчёт пошел.
Артур говорил, что у неё будет двадцать минут, чтобы спокойно уйти на стадион, на урок физкультуры. Она закрыла сумку и быстрыми шагами пошла прочь из спортзала.
Всё плыло как в замедленном кино, такой до боли знакомый школьный коридор, с облупившейся на стенах краской. Бегающие под ногами первоклассники, что-то бурно обсуждающие шестиклашки, читающий книгу седовласый охранник. Всё как-то странно и нелепо, никто из них не знает, что обречен, все живут обычной жизнью. Лизе стало их жаль, на какую-то долю секунды, но развить эту мысль она не успела.
Звон разбитого стекла. Он оглушительный, хочется согнуться, присесть, закрыть уши руками и спрятаться. Но невозможно, невидимая волна, снося всё на своем пути, подбрасывает и с силой буквально впечатывает в стену. Последнее о чём она успела подумать: я что-то сделала неправильно…
Лиза не была умной девочкой. Природа оказалась жестока и не компенсировала физические недостатки умственными способностями, а первая в жизни взаимная любовь, вообще стерла остатки здравого смысла и логики. У Лизы не было шансов заранее понять, что она слишком много знает, для того чтобы остаться в живых.
* * *
— Артурчик, ты уверен, что она погибла?
— Да! Таймер должен был сработать через минуту после запуска, она не могла далеко отойти от эпицентра взрыва. А мощность заряда, ты сам знаешь. В новостях показывали, что вся школа сложилась как карточный домик. Мертва она, точно тебе говорю.
-Ну, смотри у меня! А она про тебя никому разболтать не могла?
— Да успокойся! Подруг у неё не было, мама алкоголичка, папа отсутствует в принципе. Кому она расскажет? Кому она нужна? Одна из многих-многих погибших, не более.
— Ладно, успокоил. Держи, честно заслужил. Только не высовывайся пока.
— Всё понял, с тобой приятно иметь дело – Артурчик улыбнулся, той самой смазливой улыбкой, на которую всегда западали девушки.
— Позубоскаль мне тут еще! Иди, давай!
* * *
— Артурчик! Вот ещё что!
— Да…
Уже почти дойдя до своей машины и развернувшись на окрик, он увидел только холодный ствол направленного на него «ТТ». Проворный кусочек металла вошел точно в лоб, превратив смазливую улыбку в посмертную гримасу.
— Да так, ничего…
Артурчик был сыном успешных родителей, умом и внешностью он многократно превосходил Лизу. Но даже он не смог понять: в этом бизнесе не оставляют свидетелей. Никогда.