Настенька
Счастье всего мира не стоит
одной слезы на щеке невинного ребёнка.
Ф.М, Достоевский,
«Братья Карамазовы»
Еще пока теплый, но все же уже осенний ветер, ловко подхватывал и, словно пушинки, разбрасывал по окрестностям сухую, разноцветную листву. Мелкий дождик едва моросил, оставляя на холодных, гранитных плитах маленькие, словно слезинки, капли. Кладбище вообще место не очень уютное, а в осенний вечер, когда солнце после своего, уже весьма недлинного трудового дня, готовиться уйти на покой, уступив место луне, здесь становиться совсем жутко и неуютно. Кладбище — это территория мертвых, живые могут быть здесь днем, и то, ведя себя очень осторожно, соблюдая хоть и не писанные, но известные каждому с детства правила. Правила поведения на территории покоя и умиротворения. С наступлением темноты, это место должно принадлежать только тем, кто здесь лежит, с наступлением темноты, здесь время течет по своим законам, законам, которые человеку непонятны и не подвластны.
Кладбище города N-ска не было исключением. Огромный холм, с уходящими куда-то далеко, за линию горизонта, крестами и памятниками, разбросанными, по-русски, хаотично. Здесь были и маленькие железные, с уже не читаемыми на алюминиевых табличках буквами, и огромные гранитные великаны, с портретами лихих парней с золотыми цепями и надписями «От братвы», вырезанными золотыми буквами на граните. Но в этом хаосе, в этом смещении бедности и богатства, все были равны. Неважно кем был человек в земной жизни, неважно какой памятник стоит над его могилой, здесь нет богатых и бедных, владык и рабов. Здесь есть только покойные, уснувшие вечным сном.
Кладбищенский холм располагался за городом, на другом берегу маленькой речушки протекавшей в здешних местах, наверное, от сотворения мира. Эта река, словно мифический Стикс, разделяла два холма, два города – город живых и город мертвых. Путь из города живых пролегал через два моста – автомобильный и железнодорожный.
В ночь полнолуния, когда луна своим холодным светом освящала землю, город мертвых был очень хорошо виден городу живых. Желающих смотреть, конечно, было немного, но те, немногие, кто смотрел, рассказывали, что видели ходящие по кладбищу тени. Но кто это был, нарушавшие правила, жители города живых, или жители города мертвых, которые так и не смогли заснуть вечным сном – никто этого не знал. Тени бродили вдоль бесконечных памятников и крестов, словно, что-то ища. Кто они были и что искали, так и останется загадкой. С рассветом тени исчезали, и город мертвых представал перед живыми, в том спокойном, умиротворенном виде, в каком мы с вами привыкли его видеть. Таким он был и в тот осенний вечер.
***
— Простите, я Вам не сильно помешаю?
Иннокентий вздрогнул, он настолько глубоко ушел в свои мысли, что даже не заметил, как к нему кто-то подошел. Подняв глаза, он увидел стоящую около могильной оградки симпатичную женщину, лет тридцати. Она была одета в темные брюки и кофту с большим воротом, закрывавшим ее шею. Во взгляде читалась какая-то странная гамма чувств, там была и боль, но были и какие-то добрые нотки. Взгляд показался Кеше даже знакомым. Русые волосы женщины были убраны под черную косынку. Судя по всему, совсем недавно она потеряла близкого человека и сейчас носила траур.
— Нет, не помещаете! Я чем-то могу Вам помочь?
— Если честно, нет. Мне не нужна помощь. Просто… Я очень часто вижу Вас около этой могилы. Девочка, которая здесь похоронена, кто она для Вас?
— Кто она для меня? Вы знаете, в сущности, никто…
Он замолчал. Кто она ему? Кто ему Настенька? Он ведь и сам не знал ответа на этот вопрос. Уже много лет он приходил к этой могиле, чтобы ответить, что значит для него маленькая девочка, улыбавшаяся с кладбищенской фотографии. Кеша еще раз оглядел взглядом стоящую рядом женщину, а может рассказать ей эту историю? Рассказать ей то, что он не рассказывал никому, даже самым близким друзьям. Ведь рассказать такое чужому человеку гораздо проще и легче. Быть может, она подскажет ему ответ, на так давно мучивший его вопрос – кто же для него Настенька? Он чувствовал странное доверие к человеку, которого видит всего пять минут.
— Вы, правда, хотите знать?
— Да, если Вы, конечно, расскажите, если считаете это возможным, я не настаиваю.
— Расскажу. Но хочу предупредить, это странная история. И если после того как я закончу, Вы сорветесь с места и убежите от меня не оглядываясь – я пойму!
— Хорошо — женщина улыбнулась.
Иннокентий кивком головы показал новой знакомой на лавочку, предложив сесть, а сам сел на землю, облокотившись спиной на, окрашенные в синюю краску, прутья оградки. Он вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну, повертел ее в руках и, засунув назад в пачку, начал свой рассказ.
***
Это случилось пять лет назад. Мне тогда было двадцать четыре года. В тот день мы с другом собрались за грибами. Как Вы понимаете, грибы были не самоцелью. Хотелось вырваться на природу, подышать воздухом, пообщаться. Местом выбрали лес вблизи поселка «Загагуль», там домов пятьдесят, наверное, всего осталось, тишь и благодать. Договорились встретиться в автобусе, уходившем утром с автостанции. Друг не пришел. Я несколько раз набирал его на мобильный, но тот был отключен. Выходить из автобуса и идти домой было глупо, и я решил поехать один, думая, что друг мог просто проспать и приедет позже, следующим автобусом. Созвонимся, найдемся.
Автобус привез меня на место, примерно, в половине девятого утра. Я еще раз позвонил, но телефон по-прежнему был в не зоны доступа. Разозлился на этого раздолбая и пошел один. Надо сказать, что погода в тот день, несмотря на то, что было начало октября, была намного теплее, чем сегодня, хотя даты примерно совпадают – сегодня пятнадцатое, а тогда было десятое. Теплый ветерок играл с сухими листьями, приятно обдувая мою короткостриженую голову. Настроение было просто отличным, я шагал в направлении леса.
Внезапно, я услышал легкое постукивание. Сначала думал, что показалось, но постукивание повторилось. Я поднял голову вверх и увидел на соседней сосне, почти на самой ее верхушке, дятла. Маленькая красноголовая птичка стучала клювиком по коре и, казалось, меня абсолютно не замечала. Я осторожно достал из кармана фотоаппарат и навел объектив на птицу. В доли секунды дятел взмахнул крыльями и перелетел на соседнее дерево. Чертыхнувшись, я пошел за ним. Эта погоня продолжалась минут десять. В конце концов — сфотографировал. Довольный собой, я убрал фотоаппарат в карман и огляделся вокруг. В погоне за дятлом я ушел глубже в лес.
Здесь было необычайно красиво. Огромные сосны своими верхушками, казалось, подпирали небо. От этого складывалась какое-то странное, но вместе с тем, безумно приятное чувство нереальности. Для человека, который большую часть своей жизни проводит уставившись в монитор, и из природы видит, только водопад, изображенный на обоях рабочего стола, попасть в такое место просто сказка. Щебетали птицы, мимо меня летали какие-то насекомые. Здесь шла своя жизнь, я чувствовал себя Гулливером, попавшим в страну лилипутов. Жизнь, жизнь маленьких существ, лестных обитателей. Она бурлила, и мое появление, не внесло в нее ни каких изменений.
Любуясь природой, я и думать, забыл о друге. Я был даже рад, что он не приехал, рад той возможности побыть одному, наедине с природой. И тут я заметил маленькую девочку, она стаяла немного поодаль меня, в кустах папоротника. Девочка, как девочка. Я не заметил в ней ничего странного. Обычный деревенский ребенок лет семи-восьми. Единственное, что меня удивило – одета она была не по погоде. На улице хоть и было тепло, но все же октябрь. А на ребенке было лишь ситцевое платьишко синего цвета. И еще одна вещь, до деревни было далековато, странно, что такой маленький ребенок мог зайти один так далеко в лес. Но я тогда списал это на то, что деревенские дети гораздо самостоятельнее, чем городские.
Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Потом я кивнул ей головой и поздоровался:
— Привет! Не боишься так далеко заходить?
Девочка стояла и смотрела на меня любопытным, изучающим взглядом, словно оценивала.
— Нет — коротко ответила она.
— А тебя как зовут? Я Кеша!
— Как попугай? — девочка усмехнулась.
-Как попугай! — дружелюбно хохотнул я — а тебя как зовут?
— Настенька.
— Анастасия, значит! Красивое имя!
Девочка лишь улыбнулась и продолжала меня разглядывать. Я заметил, что в руках у нее ничего нет. Она не собирала грибы или ягоды. Хотя, корзинка, или лукошко, могли стоять где-то поодаль. Строго говоря, даже у меня горе-грибника, тоже не было с собой ни ведра, ни лукошка, лишь полиэтиленовый пакет в кармане.
— Хочешь, покажу красивое место?
Тогда это было не объяснимо, но от слов девочки мне стало немного не по себе. Дело было не в словах, а в какой-то странной интонации, помноженной на те странные, новые для меня, чувства, которые я испытывал, очутившись один в лесу. Но все же согласился. Моя новая знакомая повернулась и быстро пошла прочь, я пошел за ней.
Мы шли минут пятнадцать, почти молча, время от времени я задавал ей вопросы, но ответы были односложные. Мы шли куда-то глубже в лес, и чем дальше шли, тем меньше мне это казалось веселой прогулкой. Какое-то странное, гнетущие чувство, зародившееся в моей душе в тот момент, когда Настенька предложила мне пойти с ней, крепло и расправляло крылья. Лес уже не казался таким дружелюбным, с каждым шагом он становился всё темнее и всё мрачнее. Да и сама девочка всё меньше напоминала дружелюбного ребенка. Она шла как заведенная, казалось, она видит только ей известную дорогу среди зарослей.
— Настя, всё, стоп. Дальше не пойдем, мы и так слишком далеко ушли. Тебя родители потеряют!
Я остановился, а девочка продолжала идти, как ни в чем не бывало. В небе, прямо над нами пронеслась, с диким карканьем, ворона. Вот тут мне стало совсем не по себе.
— Стой! Я кому говорю, стой! — Окрикнул я девочку.
Она остановилась и повернулась ко мне. Я много слышал и много читал о страхе. Я даже думал, что я знаю, что такое страх. Но поверьте, до того момента, я не знал о страхе ничего. Мне казалось, наступили сумерки, в лесу стало мрачно и холодно. Мы были вдвоем в чаще леса, только я и стоящая напротив меня девочка.
***
Иннокентий остановился. Он достал из пачки сигарету и закурил. Руки его тряслись. Женщина сидела на скамейке и лишь молча смотрела на рассказчика. Ее лицо не выдавало никаких чувств, казалась, она вообще слушает его в пол уха, думая о чем-то своем. Сделав пару затяжек, Кеша продолжил.
***
Внешне она не изменилась. Всё та же девочка лет семи-восьми, всё тоже платьишко. Но её взгляд. Это уже не был взгляд ребенка, он нёс колоссальный заряд боли и ненависти. От девочки словно веяло холодом, веяло чем-то могильным.
— Пойдем, я покажу тебе красивое место! — сказала она, но её лицо не выражало ни каких эмоций.
— Я никуда с тобой не пойду!
— Пойдем, это очень красивое место, мы быстро, родители не узнают.
Моё сердце бешено колотилось. Когда, с диким карком, над нами опять пролетела ворона, я подпрыгнул на месте. Внутри всё похолодело. Я бы, наверное, давно уже бросился бежать куда подальше, из этого чертового леса, но я не мог оставить ребенка одного в чаще. Хоть и было понято, что Настенька не простой ребенок, что-то в этой девочке было не так. Мне в голову пришла мысль, что она больна. Возможно у нее проблемы с психикой, или задержка развития. Именно поэтому, она ведет себя так неадекватно. Версия, конечно, не выдерживала ни какой критики: больной семилетний ребенок шастает один по лесам. Бред, абсурд. Но это было всё, что я мог придумать. Всё чем я мог объяснить эти странности в её поведении.
— Настя, давай пойдем назад — я старался говорить как можно мягче и спокойнее – пойдем, мы далеко зашли надо возвращаться.
— Разве ты не хочешь посмотреть красивое место? Ну что же ты, ты ведь уже не маленькая девочка, пойдем, родители не узнают, это будет наш с тобой секрет.
Эти слова напугали меня ещё больше. Она обращалась как будто не ко мне, но в тоже время ко мне. Она словно повторяла чьи-то слова. Это укрепило мою мысль о психическом расстройстве ребенка.
— Ну что ты, не стесняйся, покажи, что у тебя там под платьишком. Не надо меня стесняться, я же твой дядя. Покажи, какого цвета у тебя трусики.
Вот тут я всё понял. Девочка действительно была не в себе, скорее всего над ней было совершенно насилие, сексуальное насилие. Ну почему же она тогда ходит по лесу одна? Быть может, это произошло буквально только-что, прямо перед нашей с ней встречей? Но внешних следов насилия на ней не было. Блин, вот же вляпался, думал я про себя. Съездил на природу, а что если это сейчас на меня повесят?
В общем, положение мое было незавидно. Оставаться с девочкой было жутко и опасно. Наречь педофилом – дело двух минут, а вот отмыться потом от этого очень сложно. Но и оставить ребенка в лесу и просто уйти я тоже не мог. Каков бы не был страх за свою шкуру, но ответственность за жизнь маленького человечка, пусть и знакомого мне меньше часа, перевешивала.
— Настенька, пойдем, пойдем от сюда. Я не причиню тебе вреда. — Я старался говорить как можно спокойнее и уверенье.
— Зачем? — По щеке Настеньки покатилась слеза — Зачем ты так? — Она повернулась и пошла от меня прочь.
Я просто не мог сдвинуться с места, смотрел, как зачарованный, на то, как она удалялась. И тут внезапно каркнула ворона. Испугавшись, я отвлекся на секунду, а когда оглянулся, сердце мое сжалось и почти замерло.
Я стоял один среди леса, и рядом не было никого. Только что находящаяся в двух шагах от меня Настенька, исчезла, как будто ее и не было. Я, не веря своим глазам, лихорадочно оглядывался вокруг. Но там были лишь деревья, уйти так далеко, чтобы скрыться из зоны видимости она не могла. Вороны каркали и каркали, казалось, птицы сошли с ума.
И вот тут мои нервы сдали. Я бросился прочь от этого места. Внезапно, все части головоломки сошлись в голове в единую картину. Странный взгляд, не по погоде одетое платьице, каркающие вороны, странные слова. Господи, я неверующий человек, никогда не бывший в церкви, перекрестился. Боже ты мой, да эта девочка мертва давно! Господи, как же мне тогда было страшно. Я не знал, что так быстро умею бегать. Я летел, не разбирая дороги, прочь, прочь от страшного места и жуткой девочки. Резкий удар в голову остановил мое движение, вспышка боли, и темнота поглотила моё создание.
Я не знаю, сколько часов провалялся без чувств. Когда очнулся, была уже ночь. Голова просто раскалывалась, а левый глаз заплыл. Я лежал под той огромной сосной, в которую врезался. Засунул руку в карман и достал телефон, хотел посмотреть сколько время, он оказался выключен и не хотел включаться. Очевидно, аккумулятор был разряжен, что выглядело довольно странно, если учесть, что я заряжал его вчера вечером и почти не разговаривал.
Меня трясло. Нисколько от холода, сколько от страха. Я был один ночью в лесу, а где-то рядом бродит призрак маленькой девочки. Ухающий филин и каркающие вороны только усиливали страх. Повторюсь, голова просто раскалывалось, один глаз почти ничего не видел, а во втором всё плыло. Как я узнал позже, у меня было сотрясение. Встав и прислонившись к сосне, я огляделся вокруг. Чувствовал себя как матрос в большую качку. Земля буквально уходила из-под ног.
Ночной лес — это непередаваемое зрелище, скажу я Вам. Кажется, что каждый куст живой, а еще, постоянно не покидает чувство, что рядом кто-то есть. Кто-то невидимый идет и дышит Вам в спину. Всё враждебно и непонятно, лес как и кладбище, спокойное и доброжелательное место днем, но ночью он предстает совсем в другом свете. Ночью там нечего делать людям, также как и на кладбище. Нарушивший это правило будет наказан.
Дороги я не знал. Шел просто наугад, время от времени, присаживаясь на землю отдохнуть. Голова ужасно болела, меня колотило от холода и ужаса. Окружающий лес казался мне дьявольским лабиринтом, из которого не было выхода. Лес словно играл со мной в какую-то жестокую игру. Несколько раз я находил тропинку и несколько раз она заводила меня лишь глубже в чащу. Я был в отчаянье. Приступы страха сменялись приступами бешенства, вызванного собственной беспомощностью и абсурдностью положения. Но больше всего я боялся, что снова увижу её Я кричал и шарахался от каждой тени, от каждого шороха. Мне казалось, что вот за тем кустом меня снова поджидает Настенька. Поверьте, второй встречи с ней мое сердце не пережило бы. Оно и так работало на пределе своих возможностей и, казалось, вот-вот вырваться из груди.
Я вышел к жилью только под утро. Оказалось, всё это время бродил не так далеко от деревни. Как я мог не заметить широкую проселочную дорогу? Думаю, лес просто наигрался со мной, напитался энергетикой моего страха и выбросил меня, как подопытного мышонка из лабиринта. Силы были даже не на исходе, сил уже не было. Ко всем остальным чувствам добавилось еще и чувство голода. Я вспомнил, что ел в последний раз почти сутки назад. После всего пережитого, мне хотелось лишь одного – как можно быстрее оказаться дома, в тепле и безопасности. Забыть всё, что со мной случилось, забыть как страшный сон.
— Парень с тобой всё в порядке?
Я буквально подпрыгнул на месте, нервы были на взводе. Оглянувшись, я увидел сзади себя мужчину лет сорока. Он стоял чуть поодаль и внимательно меня разглядывал. Видок у меня, наверное, был еще то. Врать, что всё хорошо не было смысла. Один взгляд на мою мордулица сводил эту ложь на нет. Я ответил ему как есть:
— Если честно, не совсем. Я заблудился в лесу, ночь провел там. Плюсом еще ударился головой, теперь она жутко болит.
Мужчина присвистнул:
— Мдя… Я смотрю, тебе хорошо досталось. Пойдем, зайдем в дом. Тебе надо немного отдохнуть, в таком состоянии ты далеко не уйдешь.
Наверное, соблюдая меры приличия, надо было отказаться. Но… Я провел ночь в лесу, шандарахнулся головой о сосну, разговаривал с девочкой, которая померла черт его знает когда. Блин, ну о каком приличии могла идти речь? Я действительно бы не ушел далеко в таком виде. Я принял приглашение.
Дом был обычным, деревенским. В печке горели дрова, и мои озябшие руки сами потянулись к раскаленной плите.
— Давай, давай, отогревайся. Я сейчас поесть соберу, да и остограмиться надо. После ночи в лесу — это первое дело. Согреться изнутри, да нервишки успокоить. Перепугался, небось?
Мужчина добродушно усмехнулся. Наверное, я был для него своего рода экзотикой. Этакий городской дурачок, приехавший за грибами и заблудившийся в трех соснах. Я лишь кивнул. Зачем было спорить и что-то доказывать? Ведь во многом так оно всё и было. Сидя у теплой плиты, потихоньку отогреваясь, я вообще начал склоняться к тому, что не было ни какой девочки. Возможно, это лишь плод моей фантазии. Может быть тут где-то болото, с его болотными газами или еще что-то в таком духе. Не было ни какой Настеньки, галлюцинация всё это.
Спустя какое-то время, мужчина, как я успел выяснить, звали его Павлом, пригласил меня в комнату – к столу. Обычная комнатка деревенской избы, обставлена весьма небогато: две кровати, стол, шифоньер, шкаф, сервант… и вот тут внутри меня всё оборвалось. Гигантская волна обжигающе расплылась по организму. Коленки задрожали, всё мое тело вновь начала колотить, только-только прошедшая дрожь.
Под стеклом серванта была фотография. Маленькая девочка, в синеньком платье. Это была она, та девочка из леса, Настенька. Я оторопел, не желая верить своим глазам. Что это? Продолжение галлюцинации? Может быть, я всё еще лежу под сосной, а это бред моего мозга? Но на фото была точно та самая девочка. Только тут она была … живее что ли, человечнее. На меня смотрел улыбчивый ребенок, детским, доверчивым взглядом.
Хозяин дома, очевидно, заметил мое замешательство. Выражение его лица изменилось, на нем уже не было той добродушной улыбки. Оно стало серым, а глаза наполнились горечью. Стоявший передо мной человек словно постарел лет на десять.
— Это моя дочь. Она пропала, много лет тому назад. Давай не будем о ней. Я вижу, что ты смотришь на её фото и хочешь что-то спросить, но прошу тебя, не надо. Слишком больная рана, прошло двадцать лет, а она даже и не думает затягиваться.
Он сел на стул и отвернулся к окну, было видно, что плачет, по-мужски — без слёз. Я стоял в полном замешательстве. Если Павел говорил правду, то фотографии больше двадцати лет, но девочка, которую я видел накануне, была один в один ка как фото. Господи, да за что же всё это. Значит, не газ, не галлюцинация. Я в правду видел приведение!
Если бы я был в обычном своем состоянии, я выпил бы с хозяином по рюмке самогона, распрощался и ушел, даже не заикнувшись о том, что видел в лесу. Но тогда, в тот момент… Весь пережитый мной стресс, делал всё каким-то сюрреалистичным, не реальным. В такой ситуации, говорить об адекватности и адекватном поведении было нельзя.
Я рассказал Павлу что видел. Рассказал всё, всё, что говорила мне Настенька, как бежал, как врезался в сосну, как бродил по ночному лесу. Он слушал молча, без эмоций, за весь рассказ не проронив ни слова. Когда я закончил, мы еще какое-то время сидели в абсолютной тишине, лишь спустя пару минут, которые тянулись бесконечно долго, он произнес:
— Я не знаю, что сказать. Мою дочь и, правда, звали Настенька. Я её так всегда называл»- он замолчал, было видно, что к горлу его подкатил комок, а в глазах навернулись слезы — если бы не твой вид, я бы сейчас выбросил тебя из дома, однозначно посчитав шутником. Да я и сейчас не уверен в том, что ты не шутник. Если это так — бог тебе судья. Если нет…
Он не договорил. Мы сидели и молчали, есть уже не хотелось. Вскоре я сказал, что мне надо идти. Он лишь кивнул. Было видно, что сейчас ему не до меня, мысли хозяина дома были где-то очень далеко. Он что-то обдумывал, соображал, вспоминал, прикидывал.
Я дошел до автобусной остановки и спустя какое-то время был уже дома. На следующий день я обратился к врачу. Оказалось, что у меня сотрясение мозга. Месяц на больничном, ссора, а потом мир с другом, который не приехал тогда на вокзал, потому что прокутил всю ночь с девицами не тяжелого поведения и весь последующий день тупо отсыпался. Покупка нового телефона – старый пришел в полную негодность, правда, мастер сервисного центра так и не смог объяснить почему. В общем, жизнь потихоньку входила в привычное русло.
Прошло около полугода с тех событий. Рад бы сказать, что я к тому времени стал забывать историю про Настеньку, но это было не так. Для меня и сейчас, по прошествии пяти лет, всё это как вчера. А тогда.… Почти каждую ночь мне снились кошмары: девочка, темный лес и прочий бред.
Однажды, на глаза мне попалась местная газета. Я вообще прессу не очень, но в данном случае это, наверное, была судьба. Когда я увидел на первой странице знакомую до ужаса фотографию, меня бросило в холодный пот. Статья называлась: «Раскаянье с отсрочкой в 20 лет». Речь шла о самоубийстве деревенского алкаша, которое осталось бы тихим и незамеченным, если бы не предсмертная записка. В ней он признался, что двадцать лет назад, завел в лес, изнасиловал и убил маленькую девочку, дочь родного брата. Как я думаю, Вы уже поняли, речь шла о Настеньке. Там же, в записке, это изувер указал где захоронил трупик несчастного ребенка.
Я не знаю, является ли случившиеся со мной и это запоздалое раскаянье совпадением, или тут есть какая то причинно-следственная связь. Думаю, проанализировав мой рассказ, Павел задал несколько вопросов своему братцу. А быть может это работа Настеньки. Не знаю, да и неважно это. С Павлом мы никогда больше не встречались. Я только знаю из газет, что они с женой уехали в город и перезахоронили останки девочки на городском кладбище. Но долго на новом месте не прожили – уйдя, один за одним, в мир иной.
Эту могилу я нашел случайно. Хотя нет, вру. Я искал её. Не спрашивайте зачем, я и сам этого не знаю. Нашел довольно быстро, наверное, тут тоже не обошлось без мистики. Теперь прихожу сюда часто, побыть один, подумать….
Ну, вот собственно и моя история.
***
— Считаете меня сумасшедшим?
— Нет. Не считаю! Я думаю, всё это было неслучайно. Тот лес, та встреча. В жизни нет ничего случайного. Вот и наша встреча тоже не случайна. А сейчас, Вам надо идти, поздно уже!
— А как же Вы? Вы разве не собираетесь уходить от сюда? И кстати, мы так и не познакомились. Иннокентий, да я думаю, Вы это уже и так поняли.
— Я Анастасия. Да мы, в общем-то, знакомы. А теперь иди, иди и больше никогда не приходи сюда. Кладбище — это территория мертвых, живым здесь делать нечего!
По спине Иннокентия пробежал холодок. Он оглядел стоящую, уже плохо различимую в вечерних сумерках, женщину. Потом медленно стал отходить назад, и резко развернувшись, пошел быстрыми шагами вперед. Через пару шагов он остановился и оглянулся. Взору его предстала картина, которую он, в общем-то и ожидал увидеть: огромный холм с крестами и памятниками погружался во тьму, вокруг не было ни единой живой души. Лишь стайка ворон кружила над могилой маленькой девочки.
Иннокентий пошел дальше. Ему было страшно, жутко, но в тоже время спокойно и в чем-то радостно. Он знал, что больше не вернется сюда, не придет к могиле маленькой девочки. Много лет, он ходил сюда в ожидании именно этой встречи. Сам не веря в то, что она состоится. Словно он ждал подтверждения того, что случившееся с ним не бред, не вымысел. Что это было. И еще он ждал какой-то точки, окончания истории. И в этот осенний вечер точка была поставлена.
12 – 16 октября, 2010 год.