Новая жизнь
…Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: — Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,-
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
Константин Симонов
Свердловск 1985 год.
— Ну что такое, что за грусть в глазах? — Александр стоял уже практически в дверях и смотрел на свою молодую жену – Ну пойми мне сейчас надо уехать! Мы же всё с тобой обсудили, всего на два дня, ты и соскучится, не успеешь!
Он ласково посмотрел на Аню. Она стояла, опустив глаза в пол, и с трудом сдерживала слезы. Саша улыбнулся. Они были женаты всего два месяца, хотя знали друг друга почти всю сознательную жизнь. Он ещё в детском саду приметил шуструю и бойкую девчонку, которая могла так звездануть лопаткой по голове непонравившемуся ей карапузу, что даже истинные детсадовские хулиганы обходили её стороной. Саша твердо тогда решил – она будет моей, хотя и не понимал ещё в том возрасте, что значит любовь, семья и другие непонятно-сложные слова из лексикона взрослых. Просто знал, что она для него, одна, до конца. Он понимал это где-то в глубине души, бессознательно, на неком инстинктивном уровне, подобно тому, как животные понимают особенности и предназначения своего вида, будучи ещё слепыми.
Шли годы. Ребята росли, и вот уже она стала не Анькой, браво орудовавшей детской пластмассовой лопаткой, а Анной – прекрасной рыжеволосой девушкой из дома напротив. Девушкой, в которую были влюблены все парни двора – от шпаны до последнего ботаника. А она … Она выбрала тихого паренька Сашу, которого за героическую фамилию Кутузов, все называли «Одноглазым». Того самого паренька, который так необычно и преданно смотрел на неё ещё с детского сада. Видимо и правда была между ними некая невидимая, духовная, связь, которая не позволяла им быть друг без друга.
Потом были прогулки под звездным небом, робкий поцелуй в седьмом классе. … Да много чего было хорошего, доброго и светлого в жизни юноши и девушки, живших в почти закрытом городе могучей империи, так и не победившего социализма.
И вот теперь, спустя два месяца после свадьбы, настало время первой разлуки. Совсем недолгой, а если сказать откровенно, просто смешной – двухдневной. Александру нужно было уехать по делам за пару сотен километров, полдня туда, полдня обратно, день на месте. Но это была первая разлука, когда чувства обостряются и каждая минута превращается в вечность, а два дня кажутся по длительности двумя годами.
-Нет, всё нормально! Правда! Прости, я просто, что-то разнервничалась — Аня посмотрела на него виноватым взглядом – Со мной всё будет в порядке, обещаю! Ты только возвращайся, хорошо? А то мне без тебя плохо, скучно и тоскливо — она опять опустила свои большие зелёные глаза вниз и как-то смешно, по-детски, захлопала ресницами
— Жди меня, и я вернусь! Только очень жди! — Александр посмотрел на неё ласково-улыбчивым взглядом.
— Буду! Буду ждать! — Аня резко подняла на него глаза – Очень, очень буду ждать!
— Ну и отлично, значит, скоро вернусь! Ладно, мне пора, автобус, в отличие от тебя, ждать не будет.
Он поцеловал жену и вышел в подъезд. Аня закрыла за ним дверь и молча подошла к окну. Саша вышел, сделал пару шагов и остановился. Медленно повернувшись, подняв в голову вверх, он увидел в окне свою рыжеволосую принцессу, и, улыбнувшись, помахал ей рукой. Аня тоже выдавила из себя улыбку и помахала в ответ. После этого она ещё секунд двадцать наблюдала, как он быстрой походкой удалялся от неё, растворяясь в снежной пелене декабря.
И тут на девушку нахлынула волна отчаянья, она опустилась на корточки, спиной к батарее, и горько заплакала, закрыв лицо руками. Что-то, видимо то, что мудрые люди называют женской интуицией, подсказывало ей: она никогда больше не увидит своего Сашку.
***
Войдя в автобус Александр сел на одно из первых двух пассажирских кресел. Расстегнув куртку и сняв шапку, он откинул голову назад. Хорошее место ему досталось, вся дорога как на картине. Вскоре рядом с ним села беременная женщина, лет двадцати пяти, было видно, что срок у неё явно предродовой. Про себя Саша возмутился, как можно было отправить женщину на таком сроке беременности одну, на автобусе за двести километров. Нет, он бы так никогда со своей Аней не поступил.
Спустя минут десять, водитель закрыл двери, обдав окрестности выхлопным газом, красный «Икарус», подобно неуклюжей черепахе, начал медленно выруливать от посадочной платформы Свердловского автовокзала, которому в будущем дадут абсолютно несезонное, в этот день, названием — «Южный». Вскоре он уже пробирался по большим и малым городским улочкам за пределы города, на трассу.
К тому времени, когда автобус, набитый пассажирами проехал табличку с надписью «Свердловск», перечеркнутую из угла в угол красной полосой, и, выехав на большую дорогу, попал в родную для себя стихию, Александр начал медленно засыпать. Его мысли стали путаться, а организм погружаться в сладкую дорожную дремоту.
Внезапно, ещё не успевший полностью закрыться, левый глаз выхватил из окружающей обстановки тревожный факт: водитель, которого ему было видно лишь частично, внезапно резко схватился рукой за грудь, при этом, инстинктивно крутанул другой рукой руль. Многотонный «Икарус» резко сменил курс и выкатился на встречную полосу. Испугаться Саша не успел, всё это произошло за считанные секунды, и ещё до того как мозг сбросил с себя оковы сна, резкая, не пойми, откуда, нахлынувшая, волна боли поглотила его. Последнее, что он слышал: кровавый микст из звуков рвущегося, словно картон, железа и криков людей. Александр потерял сознание.
***
Всё тело горело огнем, он с трудом приоткрыл глаза. Вокруг него был ад, самый настоящий ад. Суетились люди, крики раненых сливались с голосами пожарных, медиков и воем сирен, превращаясь в гул. Он чувствовал, что его перекладывают на носилки, боль была адская, болело всё: от кончиков волос до последней клетки эпидермиса на пятке. Люди, которые были рядом, что-то говорили, но он не разбирал их слов, всё было одним сплошным гулом. Его подняли и понесли, как он догадался, в машину скорой помощи. Сознание стало угасать, окружающий мир становился всё более темным, а голоса далекими, он вновь потерял сознание.
***
Через какое-то время Саша вновь пришел в себя. Вокруг были люди и яркий свет, очень яркий свет. Изначально он подумал, что уже умер, но вскоре понял, что светлым помещением с кучей народа была больница. Его глаза были чуть приоткрыты, и он видел окружающий мир через две небольшие щёлки. Вокруг суетились люди в белых халатах, по их тревожным лицам Саша понимал, что положение его незавидно. Он не чувствовал ничего, не мог пошевелить ни одной мышцей. Вокруг была тишина, полный вакуум, врачи напоминали рыбок в аквариуме бесшумно открывавших рты. Интересно, как там Аня? Она уже знает о случившемся? Лучше бы пока не знала, он абсолютно не хотел, чтобы она видела его в таком беспомощном состоянии.
Да уж, съездил на два дня — проносилось в мозгу – Черт теперь знает, когда домой вернусь.
Но он точно знал, что вернётся, чего бы ему это не стоило. Просто так смерти он себя не отдаст, он ещё побороться со старухой с косой. Он дал любимой слово и это слово он, Александр Кутузов, выполнит. Сознание опять стало уходить. Он увидел, как врачи засуетились ещё сильнее. На их лицах читалась неизбежность. Неужели всё? Нет, он не может, он должен вернуться домой, должен вернуться к своей Аннэль – как иногда ласково называл жену. Но свет становился всё тусклее, а мысли всё медленнее. Александр тихо проваливался в темноту, в вечность. Последней мыслью было: я обещал…
***
Яркий свет снова ударил в глаза. Не может быть, он не умер, он всё ещё здесь, в залитом светом помещении, со стенами до потолка выложенными кафельной плиткой. Ощущения были странными, чувство абсолютной свободы и легкости, как будто он был песчинкой в огромном океане.
Что за странное чувство…. Его как будто держали на руках. Но это бред, кому придёт в голову таскать восьмидесяти килограммового, тяжелораненого, мужика на руках по больнице! Но его определенно держали на руках, это было совершенно очевидно. Он попытался сфокусировать зрение и от увиденного, а точнее от осознанного при обработке увиденного, Саша, внезапно, даже для себя, закричал. Его действительно держали на руках, держала в своих хрупких ручках, скрытых под медицинскими перчатками, молоденькая медсестра. При этом он сам был крохотным, новорожденным ребёнком.
— Нет, нет, нет. Это невозможно! Это абсурд, так не бывает! — кричал он, но вместо слов раздавался лишь детский плачь.
Рядом, на каталке, лежала женщина. Он узнал её, это была беременная попутчица, очевидно после аварии их привезли в одну больницу. Над ней суетились врачи, но на их лицах была всё также обреченность – шансов остаться на этом свете у пациентки нет.
Его понесли прочь, уже на выходе он заметил на кровати мужчину, которого медбрат накрывал простыней. Это был он. Значит, всё-таки умер. Но что происходит с ним сейчас? Он вспомнил про Аню. Очевидно, перед смертью он так сильно хотел выполнить данное любимой женщине обещание, что судьба предоставила ему ещё один шанс, ещё одну жизнь.
Он устало закрыл глаза – слишком много всего за один день. Впереди у него целая жизнь, новая жизнь. Александр догадывался, что, скоро воспоминая о прошлом сотрутся, но одно было ясно, он ещё вернется к Ане, сдержит своё обещание. Раз уж судьба дала ему этот шанс, она позаботится об их встрече.
Екатеринбург 2009 год.
Анна Сергеевна Кутузова шла по заснеженной улице большого города. В её душе творилось что-то непонятное, приятное и пугающее одновременно. Сегодня вечером у неё свидание.
Сколько их было за минувшие двадцать лет, сколько попыток наладить свою жизнь, забыть прошлое, полюбить вновь. Но все они были обречены на провал, та нить, которая связывала её с Александром, упорно не желала рваться даже после его смерти. Она была его, и ни с кем другим ей быть было уже не суждено, она с этим давно смерилась. Но в этот раз…
Всё было как-то странно, от молодого парня из отдела снабжения будто-бы шли какие-то флюиды. Хотя бред, конечно, ей уже за сорок, ему чуть за двадцать. Ну что у них может быть общего? Смех, да и только. Но её к нему тянуло, тянуло со страшной силой. С другими мужчинами она чувствовала себя некомфортно, постоянно видя на их лице Сашину улыбку, ту последнюю улыбку, которую он подарил ей за секунду до того, как навсегда уйти в снежную пелену. Становилось ужасно больно, чуть поджившая рана начинала кровоточить с новой силой. Но в этот раз такого не было и это было странно.
Двадцать лет, двадцать лет разницы — думала она, погрузившись в свои мысли, идя, не замечая толпы снующих туда-сюда людей – а ведь у нас с ним мог бы быть ребенок такового же возраста. Если бы я только тогда его удержала, не дала уйти… Анна остановилась и расплакалась прямо посреди улицы.
Она никогда не приводила в свою квартиру мужчин, это было своего рода табу. Но в этот раз, сама не зная почему, она пригласила Игоря именно к себе. Словно какая-то высшая сила сказала ей, что так будет правильно.
***
С ужином было уже покончено, они сидели и пили чай в уютной гостиной. Молодой парень и женщина уже слегка в возрасте, если бы их видел кто-то третий, то, наверное, сильно бы удивился, так хорошо они смотрелись вместе, несмотря на гигантскую разницу в годах.
— Анна, а кто это? Если не секрет конечно — Игорь показал рукой на фотографию молодого улыбающегося мужчины, стоявшую в центральном, можно сказать почетном, месте мебельной стенки.
— Это? Это муж, он погиб много лет назад. Автокатастрофа. У водителя автобуса в дороге стало плохо с сердцем, он не справился с управлением и выскочил на встречку, прямо перед «КАМАЗом», груженым под завязку шлакоблоками. Саша погиб. Почти все тогда погибли. — Анна отвела взгляд, её глаза наполнились слезами.
— Прости, не знал. Моя мать тоже погибла в автокатастрофе. Она тогда мной была беременна, врачи меня спасли, а её нет. Это в детдоме рассказывали, где я воспитывался, других родных не оказалось. Даже не сказали, где она похоронена. Знаю только, что автокатастрофа была, а как, где… Хотя может и к лучшему, что не знаю… — Игорь замолчал и стал внимательно разглядывать свои носки.
-Прости! Я сейчас! — Аня вышла из комнаты.
Она подошла к окну на кухне и заплакала. Отсюда, 24 года назад, она видела его в последний раз. Если бы она тогда его окликнула, и он опоздал бы на тот злополучный автобус. Если бы… Она стаяла и тихо плакала. Игорь подошёл сзади и нежно обнял её за плечи. Она вздрогнула, но не обернулась.
— Ань, я люблю тебя. Наверно это глупо, но я люблю и ничего не могу собой поделать. Всю жизнь у меня было чувство, что где-то есть человек, который меня ждет, человек которого я должен найти. И когда я тебя увидел, я понял-этот человек ты.
Она внимательно посмотрела на него, несмотря на то, что лицо на тёмной кухне освещалось только светом луны, падающим из окна, Аня отчетливо рассмотрела глаза Игоря. Это был ЕГО взгляд, взгляд который она помнила ещё с детского сада. Она улыбнулась:
— Согласна, глупо это всё, но я тоже тебя ждала — она опустила глаза.
— Жди меня, и я вернусь! Только очень жди! — прошептал Игорь.
Аню словно прошибло сильнейшим разрядом электрического тока. Не может этого быть. Но взгляд, а теперь это. Наверное, она просто выдает желаемое за действительное.
— Что? Что ты сказал?
-Жди меня, и я вернусь… Симонов, поэт. Не знаю, вдруг в голову пришло почему-то — Игорь смущенно покраснел – Что-то не так? Обидел чем-то?!
— Нет! Всё так! Ты даже не представляешь насколько всё так!
Анна опустила голову ему на грудь и закрыла глаза. Нет, конечно, она никогда себе в этом не признается. Такого не бывает на свете. Он умер, она уже 24 года ходит на его могилу. Но где-то там, в глубине души, в той её части, которая все эти годы верила, ждала и надеялась, Аня была уверенна — это ОН. Он вернулся, не через два дня, а через двадцать лет и в другом облике, но он вернулся, он сдержал обещание! Теперь у них всё будет хорошо! Теперь у них будет новая жизнь.
28 Ноября 2009 года.