— Доброе утро класс!  Можете садиться!

Класс, громыхая школьной мебелью, послушно сел. Он сразу же впился в неё глазами. Хотя разглядывать было особенно и нечего: строгий костюм, строгая прическа, строгая учительница. 

Счастье всего мира не стоит

одной слезы на щеке невинного ребёнка.

Ф.М, Достоевский,

«Братья Карамазовы»  

Еще пока теплый, но все же уже  осенний ветер, ловко подхватывал и, словно пушинки, разбрасывал по  окрестностям сухую, разноцветную листву. Мелкий дождик едва моросил, оставляя на холодных, гранитных плитах маленькие, словно слезинки, капли. Кладбище вообще место не очень уютное, а в осенний вечер, когда солнце после своего, уже весьма недлинного трудового дня, готовиться уйти на покой, уступив место луне, здесь становиться совсем жутко и неуютно. Кладбище — это территория мертвых, живые могут быть здесь днем, и то, ведя себя очень осторожно, соблюдая хоть и не писанные, но известные каждому с детства правила. Правила поведения на территории покоя и умиротворения. С наступлением темноты, это место должно принадлежать только  тем, кто здесь лежит, с наступлением темноты, здесь время течет по своим законам, законам, которые человеку непонятны и не подвластны.

«мужчина или женщина,

совершившие какой-либо грех…

пусть исповедаются в грехе своём»

Библия.

«В Пятикнижии акт исповеди

всегда предшествует обряду

повинного жертвоприношения,

 и без него недействительны ни

 раскаяние, ни жертва»

Википедия

Погода в тот день была такая, словно небесная канцелярия репетировала на отдельно взятом городе  всемирный потоп. Холодные и сильные струи воды падали на головы грешных и не очень жителей, почти  безостановочно, вот уже более суток. Иногда дождь затихал, но, собравшись с силами, уже через короткий отрезок времени стихия  вновь наносила свой водный удар. Городские ливнёвки уже давно переполнились и вода бурными потоками  стекала прямо по тротуарам, направляясь вниз с одной единственной целью — впасть в воды местной речушки «Быстрой».

Дождь. Унылый, серый дождь. Тяжелые холодные капли падают на землю и разбиваются, подобно японским камикадзе. Во имя какой идеи они погибают, разлетаясь при ударе о твердую землю на множество мелких капелек, нам никогда не понять. Кап, кап…. Одна за одной, холодные осенние капли падают на серый асфальт перрона, образуя маленькие лужицы. 

Большое серое здание. Этажей 9 или 10, так с ходу, не разобрать.  На  крыльце постоянно народ, в любую погоду: и в самый лютый мороз, и в самую страшную жару сюда идут люди, толпы людей. Кто-то идёт с надеждой, кто-то в отчаянии,  для кого-то эти стены олицетворяют радость жизни, для кого-то от них веет могильным холодом.

Серое здание из железобетонных блоков принимает всех:  бедных и богатых, евреев и мусульман, рабочих и менеджеров. Оно не испытывает к ним ни ненависти, ни восторга,  оно одинаково  равнодушно к ним  всем. Войдя, ты можешь покинуть это здание другим человеком, а можешь не выйти из него никогда.

Ты сидишь на кровати и читаешь книгу, ты думаешь, что ты одна, но это заблуждение. Книга, наверное, интересная, твои глаза бегают, жадно пожирая строчки. Ты перелистываешь страничку, поджимаешь ноги под себя, прислоняешься спиной к стене, всё сильнее заворачиваешься в плед. Рядом на столике стоит кружка ароматного чая, вкусное кокосовое печение. Три лампочки под потолком освещают уютную комнатку. Ты расслабленна, погружена в свои мысли.

Сегодня в Кировске прошли похороны Татьяны Н., можно сказать, на этом поставлена точка в истории, которая несколько дней держала в напряжении и ужасе жителей, этого небольшого городка. Напомним, всё началось 15 мая этого года, с того, что на 5 километре автодороги Кировск — Санкт Петербург была сбита, несовершеннолетняя, Юлия Н.. Водитель скрылся с места ДТП, оставив раненую девушку прямо на дороге, впоследствии она умерла в машине скорой помощи.

Пришла весна. В этом не было ничего странного, в начале апреля она приходит даже на Урал. Начинает таять снег, удлиняется световой день, теперь уже не надо в шесть вечера идти с работы с фонариком в руке. Весна, орут коты, вытаивают из-под снега трупы, которые на суровом милицейском сленге называют ласковым и красивым словом: «подснежники». Текут ручьи, рыбаков уносят отколовшиеся льдины. Весна, вокруг весна, везде весна.

«У подруги моей тоже собственный ад
Но там нет ничего: ни чертей, ни огня
Только страх темноты
И случайной встречи с незнакомцем
Он высок, он жесток, он полночный маньяк
У него сто имен на газетных листах
Он везде, он везде, он везде
Как только сядет солнце»
Ария. «Паранойя»

«Моя совесть чиста, ведь я
ей никогда не пользовался»
Народная мудрость

Была жара. Город изнывал от полуденного зноя, плавился асфальт, раскупалось мороженное, фонтаны превратились в места массового паломничества граждан, которые явно хотели искупаться, но возможности такой в пыльном мегаполисе не имели. Даже строгие инспектора ГИБДД размахивали своими полосатыми палочками как-то вяло. Город ждал вечера, ждал спасительной прохлады, которая неизбежно должна была наступить с заходом солнца.

Даша медленно подошла к большому железному забору, окружавшему весь периметр территории интерната, и посмотрела вдаль. Тихо падал снег, маленькие невесомые снежинки, подхваченные ветром, кружились в воздухе и, медленно опускаясь на землю, создавали огромные сугробы. Год был уже на излете, через несколько часов  бой курантов на Спасской башне Кремля возвестит приход нового, 2001 года.