Семнадцатый вагон
— Приветик солнышко! Мы подъезжаем, встречай!
— Что говоришь? Еще раз…. Очень плохо слышно! Говорю: мы подъезжаем! Через десять минут прибытие!
— Да-да! Уже здесь, рядом! Номер вагона семнадцатый! СЕМ-НАД-ЦА-ТЫЙ! Номер поезда … Алло! Алло! Ты меня слышишь?!
При проходе очередной стрелки плацкартный вагон сильно качнуло. Зазвенела посуда на столиках, в полумраке ламп дежурного освещения, то здесь, то там, раздавалось сонное ворчание потревоженных пассажиров. Кто-то, поворчав, перевернулся на другой бок и уже через секунду продолжил видеть сны. Кто-то, проснувшись, потянулся к часам, или к бутылке с водой. Пассажиры, которые выходили на ближайшей станции, перекладывали с места на место сумки, нетерпеливо ожидая окончания поездки. Кто-то звонил встречающим его близким, уточняя номер поезда и вагона, кто-то вызывал такси.
За окном проносились пригороды, лампы придорожных фонарей то и дело освещали вагон яркими вспышками, разрушая полумрак. Особо не терпеливые уже брали сумки и проходили в сторону тамбура, словно это могло как-то ускорить прибытие поезда. Особо нервные в двухзначный раз обыскивали покидаемые ими полки – не забыли ли чего?! Сонные, а от того более капризные, дети о чем-то тихо пререкались с сопровождавшими их взрослыми.
Он лежал и смотрел вверх. На третьей полке, что нависла над ним словно незакрытая крышка гроба, кто-то очень давно шариковой ручкой полу-написал, полу-нацарапал свое незатейливое послание миру. В послании сообщалось, что некая Лиза М. девушка весьма не тяжелого поведения, а также сообщался номер ее мобильного телефона, с предложением звонить всем желающим в любое время дня и (особенно!) ночи.
Противно лязгнули тормоза, вагон качнуло. Молодая девушка, проходившая мимо с большой хозяйственной сумкой, начала падать в его сторону, словно пыталась поцеловать в ухо. Быстро восстановила равновесие, смущенно извинилась и, опираясь рукой о край его полки, продолжила движение к выходу. Он ничего не ответил, даже не попытался. Он единственный знал, что через две секунды это всё будет совершенно не важно.
Луч прожектора осветил вагон, словно бы тот был весь из прозрачного стекла. В ярчайшем электрическом свете было видно абсолютно всё. Каждый закуток, каждую щелочку. Меньше чем через секунду реальный мир поглотил звон разбитого стекла и рвущегося металла. Он в очередной раз сжался, приготовляясь к нечеловеческой боли, но ее не последовало. Как и всегда.
***
— Приветик солнышко! Мы подъезжаем, встречай!
Яркий свет сменился полумраком ламп дежурного освещения.
— Да-да! Уже здесь рядом! Номер вагона семнадцатый! СЕМ-НАД-ЦА-ТЫЙ!
Он вновь слышал шепот телефонных разговоров, шоркающий звук передвигаемых на полке сумок. Сонно капризили дети, особо нетерпеливые пассажиры шли в тамбур. За окном проносились пригороды, лампы придорожных фонарей то и дело освещали вагон яркими вспышками, разрушая полумрак. Особо нервные уже в двухзначный раз обыскивали покидаемые ими полки – не забыли ли чего?!
Всё было, как и обычно, никто, кроме него, не знал, что поезд подходит к этой станции, наверное, тысячный раз (он перестал считать на 801-м). Никто не знал, что семнадцатый вагон никогда не прибудет на эту остановку. Из-за ошибки сонного диспетчера, в его бок врежется тяжелый локомотив товарного состава, превратив гостиницу на колесах в братскую могилу.
Точно в срок противно лязгнули тормоза, вагон качнуло. Молодая девушка, проходившая мимо с большой хозяйственной сумкой начала падать в его сторону, словно пыталась поцеловать в ухо. Быстро восстановила равновесие, смущенно извинилась и, опираясь рукой о край его полки, продолжила движение к выходу. В ее сознании слабым эхом отдалось, что это ситуация уже случалась. Но так иногда бывает, сознание очень сложная вещь.
Он посильнее сжал веки, когда вновь вспыхнул тот яркий свет. Вспыхнул, чтобы через несколько секунд смениться полумраком ламп дежурного освещения.
— Что говоришь? Еще раз…. Очень плохо слышно! Говорю: мы подъезжаем! Через десять минут прибытие!